Подвиг Церкви на заре своего первичного творческого развития состоит в том, чтобы воспользоваться языком культуры своего времени и освятить его во имя служения Богу и самой Церкви. Церковь же никогда не придумывала какого-то своего языка и не изобретала каких-то абсолютно оригинальных понятий, но брала всё то, что было, и наполняло это своим смыслом. Со временем каждое слово обрастало обилием самых глубоких смыслов и ассоциаций.
Но вот незадача: если вырастает новое поколение, или когда в Церковь приходят люди извне, им необходимо объяснить значение слов, пусть даже им внешне привычных по жизни в своей культуре, - но не просто объяснить, но и обучить всему церковному языку, то есть передать все смыслы в их глубине и связи, которые через него передаются. Вот для этого объяснения и необходим процесс длительной катехизации. Если же всего не объяснить, причём именно в целостности, то человек будет всё понимать по-своему и случайно, исходя из своего ограниченного опыта, из понимания каких-то слов по опыту жизни в "мире", исходя из каких-то обрывков знаний и домыслов. Это, собственно, то, что мы имеем сейчас. Русский язык, искаженный бытием в советской, атеистической культуре, во многом потерял свою соль в жизни его носителей. Можно как-то по-своему понимать отдельные слова ("церковь", "крещение", "иерархия"), можно даже как-то по-своему воспринимать и понимать целый текст, но его смысл в итоге будет искажен и извращен, потому что человек на самом деле не понимает языка: он по привычке вкладывает ложные, но привычные в культуре, смыслы и ассоциации в те же слова, и потому делает ложные выводы.
Всё это оборачивается настоящей трагедией. Разве было в нашей церкви серьёзное, глубокое переосмысление нашего языка, дабы избавить его от всего ложного? Разве была в нашей церкви длительная катехизация для всех? Нет, даже близко не было. Поэтому мы и получаем: внешне всё часто так же, как когда-то раньше, в по сути либо пусто, либо темно, либо искаженно.
Вот именно для того, чтобы разобраться с нашим языком, так и важна тема богослужения на русском языке, поскольку Православие всё же центрируется вокруг богослужения. Причём это не вопрос внешний, но прежде всего внутренний: для этого нужен особый труд и усилие, чтобы освятить, очистить, наполнить смыслом, оживить для церковного сознания и мысли имеющийся у нас язык. Понимание этого языка важно для создания единого живого пространства и понимания текстов, богослужения, и Писания, и общения, и богословия, и проповеди и всего, что есть в церкви. Поэтому это и так и тяжело идёт: здесь нужно особое творческое и вдохновенное усилие и большой труд, на который многие совсем не готовы из-за какой-то вековой усталости и инертности. Но без этого Русская церковь не сможет жить живая Церковь Христова, а сможет только существовать как учреждение-конкурент торговым центрам, психологам и т.п.
Необходимо особое духовное усилие вхождения именно в дух и смысл, как в раннехристианские времена, с привлечением всех возможных церковных и даже научных и прочих средств - для конструирования и понимания языка, который в дальнейшем сможет послужить базой для более плодотворного "просвещения всех народов" без потери смыслов. Конечно, со временем нужно будет постоянно "держать руку на пульсе", чтобы не оторваться от имеющейся в мире культуры, чтобы новое поколение, вырастая из неё, при вхождении в церковь всё же переоценивало и переосмысляло знакомые слова, термины и язык в призме церковных, христианских смыслов и ассоциаций. А иначе, при очередной ошибке "консервации языка" может случиться так, что новое поколение принесёт свои смыслы, своё понимание и ассоциации в церковь, вместо того, чтобы самой измениться и воспринять церковные смыслы. А это именно то, что происходило последнее время и происходит сейчас.
У многих есть иллюзия, что этого не происходит благодаря как раз церковнославянскому языку: якобы перевод на русский как раз и может стать таким "принесением новым поколением своих смыслов в церковь, а не восприятием имеющихся". Но происходит ровно наоборот: люди, приходя в церковь, воспринимают и имеющийся церковный русский язык (скажем, проповедей и переводов писаний св. отцов), и церковнославянский - каждый как бы со своей колокольни, каждый по-своему, вкладывая свои мирские привычки, ассоциации и смыслы в знакомые слова. Скажем, советская власть долго старалась сделать из церкви этнографический музей, и большинство людей именно в таком русле, правда близко к сердцу, и воспринимают всё церковное: в русле елейного фольклора, мифологии, сказки ("молитвочки", "платочки" и т.д.), "Святые угодники" воспринимаются почти как сказочные персонажи, а не как настоящие люди своего времени, следовавшие за Христом, неся свой крест. Когда слышат слово "житие", воспринимают его не как трудную, но радостную христианскую "жизнь", а как сказочный путь жизни какого-нибудь святого. Таких примеров можно приводить море. Поэтому церковь и богослужение воспринимается только сквозь призму личного эмоционального переживания особого сказочного древнего мира, будто ставшего реальным, который так далёк от всего рутинного и мирского! И ни о каком постижении смыслов, работе разума, сердца и "несения креста" говорить не приходится. "Преславнобогате животом поругания мя очищати восслением, Господи, помилуй" - добавьте к этому священника в облачении, атмосферу храма, ладан и всё прочее, и человек в этой бессмыслице услышит "Господи, помилуй", и его сердце будет тронуто, и он подумает, что вот "благодать". Потом перечитает "несвятые святые" и в этой мысли только утвердиться. Вот вам духовная жизнь, что ещё надо? Тут вам и традиции, и атмосфера, и "наш народ", и "ради всего хорошего, против всего плохого". Из этого можно даже получить вполне массовую, удобную религию, и некоторые даже иерархи так и думают и хотят это воплотить в жизнь - вот только Церкви, Православия в этом будет в сущности мало. Будет паразитирование постсоветского национал-большевистско-капиталистического общества на церкви и церковной традиции.
Но что же, обучить всех церковнославянскому? Но любой иностранный язык можно понять только через родной. Также и церковнославянский можно понять только через русский, а если он осквернён, поруган и лишён соли, то тем более церковнославянский в сущности остаётся неприступной стеной, лозунгом, мелодией, чем-то совершенно оторванным от жизни и от смысла, потому что язык не существует вне человека. А понять что-то можно только на языке сердца, мысли и непринужденного слова - в этом и есть необходимость "осоления" и "освящения" родного русского языка, чтобы он стал живым пространством церковной жизни, в которой Слово - действительно в центре, и именно Оно питает и направляет всех.
Поэтому можно скромно предположить, что те, кто сегодня никаким образом не трудится в Русской церкви ради богослужения на русском языке - скорее среди тех, кто сегодня не собирает со Христом, а расточает.