Кажется, что пространство храма и богослужения нужно сохранить любой ценой, что на это есть прямая и главная воля Божья, а потому Господь обязательно всех от всего спасёт. "Священники должны продолжать исполнять свой пастырский долг"... Как будто исполнять его можно только в храме. Как будто Церковь в своем конечном исполнении - это социально-религиозный МФЦ, который должен работать несмотря ни на что (даже с риском распространения смертельно опасного вируса).
Но в действительности же Церковь - это сама связь между людьми во Христе. Пока это не будет понято до конца, вряд ли возможно будет куда-то духовно продвигаться. Эта теснейшая связь любви реализует себя в соборной молитве: в богослужении, главное исполнение которой - это Евхаристия. Поэтому бояться нужно потерять такую молитву и такую живую связь. Но мало кто этого боится. Более того, это страшное уже во многом свершилось. Даже все больше образуется сторонников и "оправдателей" такой ситуации как нормы. Попытка возрождения общей молитвы клеймится обновленчеством, а живой связи между людьми - сектанством. Или тому подобными клише.
Может быть, сейчас самое время об этом крепко подумать: Господь вполне даёт такую возможность. Собраться дома вдвоём, впятером, вдесятером (пусть даже в крайнем случае дистанционно) - просто пообщаться о важном и вознести к Богу живую, сердечную, неформальную молитву, представ перед Самим Богом, не боясь тут же, чтобы такая свобода обратилась в "протестантизм". Это может быть любая служба суточного круга, в воскресенье - изобразительны. При этом не наряжаясь "славянами", "хранителями традиций", и прочими другими привычными масками. А так, как Христос молился со своими учениками: просто, ясно, сердечно, с умом и духом. Ведь и сегодня Сам Христос молится рядом с нами: с такими простыми и в чём-то неумелыми, понимая наше стремление по любви к ближнему обезопасить друг друга и своих близких от опасностей эпидемии.
А потом, вполне возможно, при должном усилии такую же простую, соборную молитву и такое же глубинное единство захочется обрести и в храме - уже в большей полноте и масштабе.
Исповедник веры Сергей Фудель писал: "Я помню, как люди молились в тюрьме, стоя перед пустой стеной. В тюрьме молиться и трудно, и легко. Трудно потому, что сначала вся камера уставится тебе в спину, и все, что у многих на уме (“ханжа” или еще что-нибудь), будет на уме у тебя. Легко потому, что, когда преодолеваешь это “назирание”, то правда, что стоишь несколько минут у “врат Царства”. В тюрьме “Господь близ есть, при дверех”. А насколько это противоречит установившемуся в веках понятию “православный”, стало однажды мне ясно. Был там в камере старый “белый” офицер, воевавший когда-то на бронепоезде у Врангеля, совсем русский. После одной такой молитвы у пустой стены он спросил: “Вы что, сектант?”. И стало понятно, что без иконы можно молиться, если ее нет, а вот без смирения, т.е. с осуждением, например, вот этого человека – нельзя.".
А закончить здесь можно всегда актуальными словами священномученика Иннокентия (Тихонова): "Доселе вы очень дорожили зданием, иконами, украшениями и принадлежностями богослужения, колоколами. Кажется, все Господь возьмет на время или совсем от нас для того, чтобы мы восчувствовали не убор, не блеск, но самое Тело во Христе, самую Церковь, братское общение наше в благодати. Если оно сохранится, то все может быть спасено, а если оно утратится, то не будет и благодати христианской жизни. А погибнуть церковное общение может только тогда, когда мы сами это сделаем, т.к. если мы этого не захотим и не сделаем, то общение с Церковью не уничтожит и весь ад во всем его могуществе и злой мудрости (Мф. 16:18).
Итак, будем хранить мир, братолюбие, ставить друг друга выше себя, искать случая друг другу сделать радость и оказать помощь служить друг другу тем даром, какой каждый из нас получил от Господа, изгонять всякую вражду и зависть и мелкую придирчивость друг к другу. А искушений и скорбей, которых будет еще, конечно, немало, не чуждайтесь. Они необходимы для христианина и для Церкви неизбежны".