Когда люди перестали вполне понимать суть пути и миссии Христа в этом мире (или почему-то не могли принять или воспринять этот путь и миссию, отождествить себя с ними), то и понимание Причащения изменилось. Его стали воспринимать как божественное "Нечто", как Силу и Энергию, которая может сама по себе, мистическим образом действовать, исцелять и просвещать, при индивидуальном принятии и при правильной подготовке (а со стороны священства нужно только знать, что и как нужно делать, чтобы "превращать" хлеб и вино в Тело и Кровь). Так возник и утвердился образ Церкви как "врачебницы для больных", и Причастия как "лекарства бессмертия". Эти образы стали использоваться в Церкви в педагогических целях, и они не противоречат изначальной вере, если их правильно понимать, помешать в определенный контекст. Но сложилось так, что вместо временных, педагогических образов, они стали самодовлеющей, окончательной реальностью. Точно так же когда-то в благих, педагогических целях на западе возникали понятия "индульгенции", "чистилища" и со временем утверждались как почти догматическая реальность в такой степени, что доходили до абсурда, теряя свой изначальный смысловой корень.
Вся эта педагогика - по большей части плод константиновского периода истории Церкви. Огромное количество язычников, поваливших в Церковь, нужно было как-то учить: причем не только тех культурных и цивилизованных, кто просто не научен в Законе, так и совсем неграмотных варваров. Начиная с IV века, таких было все больше и больше. Сначала с этим пытались справиться уже очень хорошо развитые к тому времени, почти повсеместно распространенные и пережившие свой "золотой век" катехизационные школы. Процесс научения сущности пути и миссии Христа в мире - это и есть процесс катехизации. Это, конечно, не 2-3 встречи, как сегодня бывает, а в истории Церкви для этого нужен был и год, и два, и три года интенсивного научения. Ведь нужно было не только вполне понять и принять миссию Христа в этом мире, соотнеся его в контекстом его духовной истории, но и практически соотнести лично себя с этой миссией. Поэтому катехизация никогда не была просто образованием, просто лекциями: это именно целостное духовно-практическое просвещение и наставление на путь, трудное и тяжелое, подразумевающее постоянное личное общение, участие всей Церкви и большую ответственность всех.
Однако катехизационные школы не могли справиться с таким наплывом народа в условиях усиления государственного христианства и постепенно угасали. Все больше распространялось формальное крещение всех без всякой подготовки, все больше государство вмешивалось в дела Церкви, все более неграмотным и непросвещенным становился народ, все сильнее разделялась Церковь на "учащий клир" и "мирян", и все прочнее утверждались педагогические образы, которые стали уже заграждать и замещать свои смысловые истоки. Этому способствовал и добавившийся кризис церковного сознания, оказавшийся перед тяжелейшим вопросом: а каков вообще может быть путь Христа, путь Церкви и путь христиан в условиях, когда все государство и весь народ признают себя христианскими? Как же тогда научать пути Христа и Церкви, если теряется само понимание этого пути? Одним из ответов на этот кризис стало появление монашества, но этот ответ, хотя и принес многие добрые плоды, оказался несовершенным, однобоким, частичным. Оттого с IX по XIX вв. Церковь в мире как бы уснула: почти не было никаких заметных творческих явлений, почти не было движения вперед, кроме отдельных и локальных вспышек. И только в последние столетия, с завершением константиновского периода, то, что было в истоках, стало возвращаться, и процесс общего пробуждения, оживления, возрождения стал заметен. Теперь проясняется миссия Христа, хотя все еще трудно ее постигать, пробираясь через многие слои церковного предания к Первоисточнику: все еще очень велика историческая инерция, все еще много забыто, все еще много споров и недоумений. Поэтому так важно сегодня, напрягая весь свой ум и волю, обретать внимательность, открытость и чуткость, чтобы не отвергнуть Дух, и полагать все свои силы ради одного и самого главного: достижения единства со Христом и друг со другом во Христе.